Наверх
sasha, 39 - 16 мая 2009 00:18
Все
Разумеется, тут-то все и пошло вразнос. До этого мы беспрерывно занимались любовью и ни о чем другом не думали. Других доказательств любви нам не требовалось. Это было все равно что выпить стакан воды - только гораздо приятнее, к тому же эта жажда была неутолима. Стоило ей на меня посмотреть и я чувствовал, как у меня шевелится в штанах. Она приоткрывала губы; я тут же припадал к ним своими; ее язык облизывал мои десны; у него был вкус клубничного драже; я растопыривал пальцы в ее душистых волосах; она просовывала руку мне под рубашку и гладила мою кожу; наше дыхание учащалось; я расстегивал ее черный кружевной лифчик и освобождал соски; у них был вкус кофейной карамели; ее тело было словно кондитерская; супермаркет; фастфуд, в котором мне нравилось не спеша прогуливаться, выбирая между влажными трусиками и грудями (два в одном); стоит только начать целоваться, и уже не остановишься; туда-сюда, туда-сюда; кончая, я кричал ее имя; она - мое.
Точка с запятой - очень эротичная штука.
Мы были просто влюбленной парочкой. Все пошло наперекосяк, только когда мы решили, что любовь нуждается в доказательствах. Как будто просто заниматься ею было недостаточно.
Поначалу все было довольно невинно. Она просила меня на минуту задержать дыхание. Если мне удавалось, значит, я ее люблю. Это было легко. После этого она оставляла меня в покое на несколько дней. Но тут наступал мой черед.
«Если ты меня любишь, подержи пелец над свечкой и не убирай, пока не скажу».
Она меня любила, это точно. Мы здорово повеселились, залечивая волдырь на ее указательном пальце. Но мы и не подозревали, что уже сунули палец в шестерни адской машины.
Мы начали выдумывать по очереди. Наши фантазии становились все более изощренными. Чтобы доказать ей свою любовь, я должен был в порядке очередности:
-облобызать унитаз;
-выпить ее пи-пи;
-прочитать от корки до корки роман Клер Шазаль;
-снять штаны посреди делового обеда;
-дать ей сто тысяч франков, не получив в замен даже поцелуя;
-безропотно снести от нее пару пощечин на виду у всех в кафе «Марли»;
-десять часов простоять запертым в дворницком шкафчике;
-ходить в прищепками-крокодильчиками на сосках;
-в те вечера, когда к ней на ужин приходят ее подруги, переодеваться девушкой и прислуживать за столом.
Я же, со своей стороны, чтобы проверить, как сильно она меня любит, заставил ее:
-съесть на улице собачью какашку;
-три дня носить искусственный член в заду и ни разу не сходить по большому;
-досмотреть до конца последний фильм Лелюша;
-без анестезии сделать себе пирсинг клитора;
-пойти со мной на вечеринку и невозмутимо смотреть, как я волочусь за всеми ее подругами подряд;
-отдаться тому псу, чью какашку она съела;
-целый день простоять привязанной к светофору в одном белье;
-в свой день рождения нарядиться собакой и встречать всех гостей лаем;
-пойти со мной в ресторан «Режин» на поводке.
Всё: мы вышли на тропу войны. Но это были только цветочки. Поскольку затем по общему согласию было решено, что нам надо привлекать к нашим доказательствам любви и других людей.
Однажды вечером я отвел ее к друзьям, практиковавшим садизм. Глаза у нее были завязаны, на запястьях – наручники. Перед тем как позвонить в дверь, я напомнил ей правила игры: «Если попросишь перестать, значит, ты меня больше не любишь».
Но она и так все знала наизусть.
Перво-наперво трое моих приятелей разрезали на ней одежду. Один держал ей руки за спиной, а двое других кромсали платье, лифчик и чулки. Она дрожала от волнения, чувствуя, как холодный металл прикасается к ее коже. Когда она осталась совсем голой, они принялись гладить ее по всему телу: грудь, живот, попку, лохматку, ляжки, потом все трое отымели ее сперва пальцами, потом по отдельности, а затем все вместе( один в рот, другой в щелку, третий в зад: все это у них было отлично организовано). После того как они все дружно вдоволь наразвлекались, настало время перейти к серьезным делам.
Руки ее привязали над головой к вделанному в стену кольцу. Повязку сняли, чтобы она могла разглядеть кнут, хлыст и многохвостую плетку, затем ноги притянули к стене веревками, а глаза опять завязали. Двадцать минут мы пороли ее вчетвером. По окончании сей процедуры было трудно определить, кто больше устал: жертва, надрывавшаяся в мольбах и криках боли, или измученные палачи, намахавшиеся плетками. Но она выдержала, а значит, любила.
Мы отпраздновали это событие, пометив ее правую ягодицу каленым железом.
Затем настала моя очередь. Раз уж я ее любил, я должен был не моргнув глазом снести все, что угодно. Баш на баш. Она повела меня на обед к какому-то из своих «бывших», то есть к типу, которого я ненавидел. В конце обеда она сказала, обратившись к нему: «Любовь моя, я тебя не забыла.- И, кивнув на меня, продолжала:- Этот слюнтяй никогда не заменит мне того, что мы пережили с тобой вместе. К тому же он такое чмо, что будет смотреть, как мы занимаемся любовью, и даже пальцем не пошевелит».
Я не сдвинулся с места, пока она устраивалась верхом на моем предшественнике и злейшем враге. Она поцеловала его взасос, лаская при этом его член. Он обалдело смотрел на меня. Но поскольку я не реагировал, в конце концов он сдался, и скоро она уже насадила себя на его поршень. Никогда в моей жизни я не испытывал таких страданий. Мне захотелось умереть на месте. Однако я продолжал твердить себе, что эти муки- доказательство моей любви. Когда же они одновременно испытали оргазм, она, истекая потом, в изнеможении оберн
Добавить комментарий
Комментарии: 1
