Юрий, 71 - 30 декабря 2008 15:52

Перед богом и людьми
Стон. Что-то рвётся внутри, взрывается со вспышками, разлетается миллионами осколков. И плавно, как отлив, отпускает, откатывается назад. Он открывает глаза и видит её лицо. Не лицо даже, а только подбородок и смуглую шею, завитки пшеничных волос на плечах. Его руки плавно соскальзывают с её талии и падают на смятые простыни. Она изящно перекидывает через него ножку и ложится рядом.


- Тебе было хорошо, милый?

Голос, как сытое кошачье урчание, бархатистый, низкий. Он обнимает её, целует в запрокинутое лицо.

- Не то слово.

- Я хочу есть.

- Конечно! – отзывается он с готовностью. – Собирайся, пойдём.

Она убежала одеваться и краситься, а он сел на постели, потянулся сладко, улыбнулся сам себе. Какая женщина! Взрыв! Тайфун! Какое тело, Господи! Какие волосы…

- Милая, ты скоро?

- Сейчас, любимый!

Она вышла из ванны, подошла, обняла его. Пахнуло горьковатыми, терпкими духами. Он поцеловал её в глубокое декольте.

- Ты готова, радость моя? Пойдём.

В лифте она прижималась к нему, запускала под его пиджак руки, целовала в шею. Какое, к чёрту, кафе? Остаться бы там, в её квартире, и…

- Дима! – выдохнула она восхищённо, остановившись посреди тротуара. – Ди-има!

- Что?

- Димочка, посмотри только!

Он посмотрел. В витрине переливался, сверкал тоненький браслет на синем бархате.

- Нравится? – спросил он небрежно.

Она промолчала, завороженно глядя на безделушку. Дима вынул из бумажника кредитку и улыбнулся.

- У тебя через два дня день рождения, но зачем ждать?

Она обняла его за шею, не стесняясь толпы, обтекающей их, поцеловала в губы долгим горячим поцелуем.

- Обо мне никогда и никто так не заботился… Ты первый.

Он готов был не то что купить браслет, он готов был положить к её ногам весь мир, если бы только мог. Пятнадцать тысяч за эту нежность, за эту страсть, за эту вернувшуюся к нему молодость – какая, право, низкая цена! Он поцеловал её в лоб, подтолкнул.

- Беги давай.

Сжимая кредитку в руке, она взбежала по крылечку к магазинным дверям. Лёгкой дробью простучали по ступенькам каблучки, взметнулся подол летнего платьица, на миг открыв гладкие загорелые бёдра. Уже держась за ручку, она улыбнулась ему, послала воздушный поцелуй. Он улыбнулся в ответ. Она скрылась в дверях, а он закурил, прислонившись к кованым перильцам. Он курил и смотрел на толпу.

Как так вышло, что так поздно пришла к нему эта радость? Всю жизнь он прожил, не зная, что такое настоящее чувство. И вот теперь, когда ему уже сорок два, оно впервые пришло. Дима улыбался. Да, вот оно, эта страсть, которая не кончается, это дыхание, щекочущее его плечо. Как повезло ему, что она нашлась – его девочка, его солнышко. Забаловать бы её, завалить подарками, зацеловать до синяков. Какое счастье обладать женщиной, лучше которой просто не может быть. Как же он, дурак, жил все эти годы? У него было такое чувство, что кончился нескончаемый серый дождь и наконец выглянуло солнышко.

Кристина сбежала с магазинных ступенек и снова поцеловала его, не дав ему опомниться. На тоненьком запястье поблёскивал браслет.

- Ты довольна, радость моя?

Она счастливо зажмурилась и прильнула к его плечу.

Они шли, обнявшись, по улице. Ему нравилось ходить с ней пешком. Нравилось, что она держит его за руку и так по-детски заглядывает в глаза. Нравилось, что вслед ей оборачиваются мужчины, а она идёт с ним и не видит их, потому что не отводит от него глаз. Кроме него, у неё ничего нет, она сама так сказала. Каждый её день должен быть так же прекрасен, как прекрасна она сама. Однажды она заплакала, когда он принёс ей в постель стакан сока. Дима тогда перепугался до смерти, отставил на тумбочку стакан, долго обнимал и целовал любимую, пытаясь разобрать сквозь всхлипы и безудержно льющиеся слёзы её бормотание, и, наконец, понял, что она плачет просто от благодарности. И это наполнило его таким счастьем, такой гордостью, что он и сам чуть не заплакал от благодарности к ней, подарившей ему в придачу к этому изумительному гладкому телу ещё и настоящую любовь.

Поужинав, они пошли обратно. Вечер надвигался стремительно, и Кристина зябко поёживалась в своём лёгком полупрозрачном платьице. Дима накинул ей на плечи пиджак, пользуясь случаем прикоснуться ещё раз к любимой. Они дошли до её подъезда, он, привалившись спиной к своей машине, обнял её за талию, притянул к себе, принялся целовать бережно и нежно. Она отстранилась.

- Что случилось? – спросил он тревожно. Она всегда млела, таяла под его поцелуями и сама целовала его всё жарче, так что начинала кружиться голова, и скоро он совершенно терял над собой контроль.

Она виновато улыбнулась.

- Мне нездоровится. Знобит что-то, и как-то нехорошо внутри.

Он поцеловал её в лоб и с сожалением отпустил.

- Беги скорее, ложись в постель. Может быть, вызвать врача?

- Не стоит, я немножко посплю, и всё пройдёт.

- Я бы остался, но…

- Я всё понимаю, - сказала она грустно, отводя глаза. – Езжай… Езжай, конечно.

- До завтра?

- До завтра, - шепнула Кристина.

Чтобы не рвать себе душу, он стремительно отвернулся, сел за руль, завёл авто. Но не удержался, оглянулся и увидел, как закрылась за ней дверь подъезда. Вздохнув, он поехал по вечерним улицам домой.

- Дим, это ты? – крикнула из кухни жена, когда он вошёл. Он поморщился. Вот оно – его ежедневное болото.

Лена вышла из кухни, вытирая руки полотенцем, подошла к мужу и поцеловала. Он едва удержался, чтобы не отпрянуть – такая разница была между этим ежедневным приевшимся поцелуем в запахе выпечки и тем нежным, лёгким, окутанным ароматами, что происходил с ним в маленькой квартире на смятых розовых простынях.

- Устал? – спросила жена. – Ты много работаешь в последнее время.

- Дела, - ответил он раздражённо.

Но она не обид

• 
• 
•