Никита, 38 - 2 ноября 2011 11:36

В: В чем нельзя отказать мужчине?
О: В праве на драку.

Рано или поздно с вами произойдет один случай. Может, вам придется ждать его десять лет, а возможно, все случится сегодня же вечером. Но это произойдет, не сомневайтесь. И тогда вам придется выбрать одну из двух главных кнопок на приборной панели природы.
Драка или бегство?
Возможно, вы будете в баре или ресторане. Или это будет темный переулок или тропический остров. Не исключено, что все случится прямо у дверей вашего дома – место действия не играет роли. Вы столкнетесь с агрессией незнакомцев, направленной против ваших близких. Нецензурщина, оскорбительные жесты, упоминание половых органов или действий сексуального характера.
Вы будете не один. С вами будут ваша дочь, или жена, или подруга – те, кого вы должны защитить от мерзостей этого мира. И еще там будет стая гогочущих питекантропов, выкрикивающих какие-то гадости о сучках, птичках и кисках, и что-то со словом «сосать», и еще какие-то слова-междометия, и в этот момент вам надо будет решить, что делать. Сказать? Или промолчать?
Если вы сделаете им замечание, вас могут убить. За вежливое выражение недовольства – казнь, приговор приводится в исполнение немедленно. Но эти подонки говорят чересчур громко, чтобы пропустить их слова мимо ушей. У вашей женщины и ваших детей тоже хороший слух. Хотите, чтобы ваша дочь слушала оскорбительную брань? Или рискнете оставить ее сиротой?
Быдло в наше время очень ранимо. Быдло сейчас более обидчиво, чем когда-либо в мировой истории быдла. Оно впадает в истерику от самых безобидных слов. Вы не представляете себе, насколько хрупка самооценка среднестатистического быдла: оно не выносит никакой критики в свой адрес и всегда отвечает на нее физической конфронтацией. Увещевать его бессмысленно. Взывать к его разуму непродуктивно, у него этого нет. Если вы просто попросите матерящегося подонка убавить громкость, приготовьтесь идти до конца.
Потому что они-то всегда к этому готовы.
Все зависит от контекста. Я вовсе не призываю вас ходить по городу и говорить каждому сквернословящему гопнику, что лучше бы ему использовать свою зловонную пасть только для загрузки шаурмы и пива. Когда я один на футбольном матче, и позади меня ребята весело кричат про гнойных пидоров, мне это безразлично. Но когда я с семьей, это в корне меняет дело. Ничто не заставит меня смолчать. И смелость тут ни при чем. Я просто не могу смириться с тем, что незнакомый выродок вторгается в мир моей пятилетней дочери. И чтобы отстоять свою точку зрения, я готов с удовольствием кататься с ним в грязи, бить, рвать и выдавливать глаза.
Глупо, конечно. Моей дочери будет мало пользы, если какой-нибудь ублюдок воткнет мне в сердце нож. Это как минимум неэкономично – платить своей жизнью за привилегию сказать жалкому вонючке и его дружкам – а вокруг вонючек всегда бывают их дружки – чтобы он заткнул хлебало.
В механизме выбора между бегством и дракой нет ничего рационального. В нем нет никакого сравнительного анализа вариантов или оценки шансов. Вы принимаете решение, даже не успев этого осознать.
И вот уже вы склоняете голову, потому что безопасность прежде всего, или лезете на рожон перед стаей агрессивных сопляков, потому что иногда дурацкий поступок оказывается самым правильным.
Вы спрашиваете себя: смогу ли я их сделать? Взвесив все за и против – почти наверняка нет. Они моложе, сильнее, и вы один против целой стаи. На вашей стороне лишь одно обстоятельство, если вы, конечно, решились на конфронтацию: вы гораздо злее, чем они. Сознание собственной правоты пульсирует в ваших жилах, и вам наплевать на последствия. Часто одного этого достаточно, чтобы вынудить противника отступить.
Конечно, если вас не убьют сразу. Кевина Джонсона убили сразу. Ему было 22 года. Глубокой ночью он укачивал семимесячного сына в своей квартире в Сандерлэнде. На улице, прямо под его окнами, банда подростков вела себя все более шумно. Кевин мог остаться дома и попытаться успокоить ребенка, он мог накрыть голову подушкой, он мог вообще ничего не предпринимать. Это было бы самым простым решением. Вместо этого Кевин вышел на улицу и сказал соплякам – их было трое, что им следует вести себя потише.
Тогда они убили его ножом. Маленький Чейз Джонсон будет расти без отца, потому что отец отказался принять мудрое, взвешенное решение. Наверное, когда-нибудь Чейз будет гордиться своим отцом, хотя вряд ли сможет его вспомнить.
Права человека – вот величайшее проклятие нашего времени. Каждый плебей вбил себе в голову, что он вправе делать и говорить все, что ему заблагорассудится, и с любым уровнем громкости. Когда вы требуете от подонка, чтобы он заткнулся, вы по существу говорите ему: «Я тоже имею права» – в наши дни это может дорого обойтись.