Никита, 38 - 2 ноября 2011 11:32

В «Горбатой горе» персонаж Хита Леджера Эннис, отправившись на пикник в честь Дня независимости с женой и детьми, сталкивается там с парой байкеров, громогласно анализирующих достоинства «щелок» в штатах Монтана и Вайоминг. «Пойдем, Эннис, пойдем скорее», – говорит жена Энниса Альма, но Эннис мужчина, а не мышонок, и он вежливо, но твердо просит пьяных байкеров «приглушить звук – здесь две маленькие девочки».
Байкеры не только игнорируют его просьбу, но и начинают строить различные гипотезы о том, когда Эннис в последний раз вступал в половые сношения со своей старушкой. Они его провоцируют. Они не раскаиваются в своем паскудстве. Щелки не сходят у них с языка: у этих ребят кругом одни только щелки, щелки и щелки. Они говорят ему, что если ему не нравится, он может поискать себе другое место.
Эннис выходит из себя. Он нокаутирует первого байкера ударом в лицо и предлагает второму затолкнуть его зубы глубоко в пищеварительный тракт. Байкер предусмотрительно отступает, уволакивая с собой своего окровавленного приятеля.
Есть одна деталь, которая делает эту сцену по-настоящему гениальной: спасенная жена и дети Энниса вовсе не проявляют признаков восторга и благодарности. Совсем *наоборот. Стихия мужской агрессии, на мгновение показавшаяся на свет из-под мягких манер отца семейства, приводит их в ужас. Несколько семей вокруг спешно сворачивают одеяла и уходят, как будто это Эннис, а не байкеры представляет угрозу цивилизации. Дети убегают и прячутся, а жена смотрит на него так, будто видит впервые.
По своему опыту знаю, что так оно и бывает. В конфликте с быдлом очень легко дойти до того, что сам будешь выглядеть отпетым мерзавцем, и твоя жена и дети будут смотреть на тебя такими глазами, как будто только что разоблачили в тебе ковбоя нетрадиционной половой ориентации.
У меня это было так. Мы сидели в ресторане. За соседним столиком расположились трое подростков – точно такие же, каким в их возрасте был я (впрочем, не припоминаю, чтобы мне приходилось в те годы посещать семейные рестораны). Их разговор крутился вокруг сестры одного из парней – «активной давалки», если верить их характеристике. «Была не прочь ему отсосать», – жест в сторону одного из приятелей, надо полагать, не брата, хотя кто его знает. Моя жена не отрывала глаз от меню, дочь выводила каракули в альбоме для раскрашивания.
Тогда я встал и велел им заткнуться.
Я выглядел довольно комично: краснорожий мужик, сжимающий в руках вилку и нож, как будто я собрался съесть их живьем. Я сказал им, что не намерен, блядь, повторять дважды. Я сказал, что моя жена и дочь не хотят слушать про то, кто и каким способом имеет их гребаную сестрицу.
Они испугались и заткнулись. Они тихо доедали свою картошку фри, не поднимая взгляд от тарелки. Я прекрасно понимал, что они могли отделать меня по первое число, и у меня не было никаких шансов, учитывая их возраст и телосложение. Однако – и это самое главное – для меня весь инцидент значил куда больше, чем для них. Я был готов идти до конца: если бы ребята предложили мне отвалить, я бы с наслаждением размазал их по барной стойке.
С того момента, как я велел пацанам заткнуться, они не доставили мне никаких проблем. Проблемы доставила моя жена. Она сказала мне – позже, когда мы остались одни, что дочь была занята своей книжкой-раскраской и не слышала ни одного слова из истории про распутную сестренку. Но – если верить моей жене – ребенок слышал и запомнил каждое ругательство, выкрикнутое в общественном месте ее психически неуравновешенным папочкой.
Идя на конфликт с подонками, вы в глубине души надеетесь, что ваши близкие будут за это любить вас сильнее. Вы рассчитываете на их благодарность. Вы даже полагаете, что они вправе вами гордиться. Ничего подобного. Моя жена пришла в ужас от той ярости, обрушившейся на болтливых сопляков. Она была не менее шокирована, чем Альма в «Горбатой горе» – а ведь я не изменяю ей с Джейком Джилленхолом.
Правда состоит в том, что я сделал это не для нее. Природа вещей такова, что, когда мы решаемся на противостояние, мы делаем это в собственных интересах.
Наши женщины – прагматичные подруги и здравомыслящие жены – полагают, что игра не стоит свеч. Рисковать жизнью из-за случайной выходки распоясавшегося хама – это безумие самца-мачо. Это идиотизм. По моему мнению, такие люди, как Кевин Джонсон, – герои нашего времени, и неплохо бы, если бы их было на пару миллионов больше. Но его сыну будет всю жизнь не хватать отца, и в один прекрасный день он имеет право спросить: «Ну что, папа, неужели оно того стоило?»
Бегство или драка? Эти противоположные инстинкты имеют общую цель – выживание рода. Но бывает и так, что отказ от борьбы, спасая род, убивает в вас душу.
В конечном счете важно только одно: каким мужчиной ты хочешь быть. В какой момент мы расхотели быть мужчинами, способными защитить своих близких? Когда это вышло из моды?
Мой учитель восточных единоборств дал мне чудесный рецепт поведения в конфликтной ситуации: «развернись и уйди». После сотен часов, затраченных мной на изучение ударов, приемов и блоков, он дал мне главный совет: «развернись и уйди». Это правда. Большинство конфликтов можно разрешить в свою пользу, если развернуться и уйти. Улыбнуться. Извиниться. Накрыть голову подушкой.
Но настает момент, когда вы понимаете, что это значит перестать быть мужчиной. Для многих этот момент наступает, когда чужак посягает на их женщин и детей. И в таких случаях я не разворачиваюсь и не ухожу, что бы ни говорила моя жена. Здесь та грань, переступать через которую нельзя.
Так, драка или бегство?
__________________
Мы вас любим. Где-то в глубине души. Очень глубоко (с)